Изрубленное морщинами, словно турецкой саблей - пожилое лицо,
Как-то виновато глядело на меня.
Два некогда темных, глубоких карих озера, сменились уставшими глазами старухи,
Со взглядом слепого.
У нее теперь всегда такой взгляд. Отсутствующий. Взгляд куда-то.
Озноб пробирает. И плакать хочется.
Grandma.
А накануне мне снился сон, по-прежнему холодный, и липкий.
Проснувшись, шарил по кровати рукой в поисках тебя.
Как же привыкаешь к тому, что есть кто-то живой рядом, теплый, дышащий.
По ночам это стоит многого.
В одном интервью у Носкова вычитал, что он смог избавиться от снов при помощи какой-то техники. Завидую, и отправляюсь в поиск.
Как-то виновато глядело на меня.
Два некогда темных, глубоких карих озера, сменились уставшими глазами старухи,
Со взглядом слепого.
У нее теперь всегда такой взгляд. Отсутствующий. Взгляд куда-то.
Озноб пробирает. И плакать хочется.
Grandma.
А накануне мне снился сон, по-прежнему холодный, и липкий.
Проснувшись, шарил по кровати рукой в поисках тебя.
Как же привыкаешь к тому, что есть кто-то живой рядом, теплый, дышащий.
По ночам это стоит многого.
В одном интервью у Носкова вычитал, что он смог избавиться от снов при помощи какой-то техники. Завидую, и отправляюсь в поиск.